Феномен сериала

Written by Olga Bukhina

В русской детской литературе сериальность – нечастое явление. Конечно, повести с продолжениями писались для детей и раньше – вспомним Волкова и его бесконечные вариации, последовавшие за «Волшебником Изумрудного города». Но здесь дело иное, эти книжки – настоящий сериал, где героиня растет и набирается опыта с каждой книжкой. Впрочем, в прямом смысле слова, расти ей уже некуда, она и так давно вымахала большая-пребольшая. Серия книжек – а их в издательстве «КомпасГид» вышло уже девять – о большой маленькой девочке, как обожаемый самой героиней сериал о Шерлоке Холмсе с актером, чью фамилию она просто не может выговорить, будет, я надеюсь, продолжаться еще долго и на двенадцати сериях не остановится. Автор этих книг – минчанка Мария Бершадская.

Большая маленькая девочка – а зовут ее Женя – живет с папой, мамой и сестрой в большом городе, ходит в школу, дружит с соседским мальчиком Мишкой и соседской девочкой Соней. Она, конечно, вызывает удивление прохожих и одноклассников, но все довольно быстро привыкают к ее необычному росту – все-таки она совершенно обычная маленькая девочка. Есть, правда, противный мальчишка, который не перестает дразниться, да и встречные то и дело спрашивают, не баскетболист ли папа. Но ко всему можно привыкнуть, а папа, между прочим, доктор.

Заботы у Жени самые обыкновенные – приручить новый город (раньше Женя жила в городке поменьше, там жить было попроще), снять с дерева попугайчика (он старенький и плохо видит), испечь папе шарлотку на день рождения (а почему ее все зовут шарлоткой?), набрать побольше грибов (и потом выбраться из леса), порадовать умирающего дедушку друга новогодними подарками (подарить ему запахи прошлого – до чего же гениальная идея).

Жене, как любой другой девочке, бывает весело, а бывает грустно. Иногда ей надо поплакать – лучше папе, он понимает. А еще она очень любит рассказывать разные истории. Это потому, что кроме роста внешнего, есть у нее и внутренний рост, который она представляет себе в виде огурца. А огурцы Женя любит. Главное, чтобы внутренний огурец не вымахал слишком большим. Вспоминается становая гайка, которую то и дело надо было подкручивать. Она была у героя Радия Погодина – Гришки из «Книжки про Гришку».

Замечательные рисунки Александры Ивойловой очень украшают эти тоненькие томики и помогают себе представить Женю не монстром каким-нибудь, а именно большой маленькой девочкой. А детям Мария Бершадская рассказывает о своих книжках вместе с длиннорукой и длинноногой куклой Женей.

Когда я буду бабушкой

Written by Olga Bukhina

Когда я буду бабушкой
Годов через десяточек
Причудницей, забавницей,
Вихрь с головы до пяточек!
                                        М. Цветаева

Испокон веков в детской литературе бабушки занимали важное место, они рассказывали сказки, пели колыбельные, сидели с маленькими внуками и утешали их в разных мелких горестях.

Говоря об иностранных бабушках, сразу вспоминаешь чудную бабушку из книжки «Папа, мама, восемь детей и грузовик» Анне-Катерине Вестли (сама Вестли получила почетное прозвище «бабушки всех норвежцев). В последние пару лет появилось сразу несколько переводных книжек про бабушек, ставших весьма популярными у российского читателя: «Бабушка! – кричит Фридер» Гудрун Мебс, «Бабушка на яблоне» Миры Лобе, «Вафельное сердце» Марии Парр. Это совсем не тихие и смиренные бабушки, а бабушки-авантюристки, каких отечественная детская литература знает немного. Но все же знает, и тут же, конечно, приходят в голову незабываемая Ба в «Манюне» Нарине Абгарян и еще более необычная бабушка Шура в «Где нет зимы» Дины Сабитовой.

Две книги Юлии Кузнецовой – «Помощница ангела» и «Дом П» (КомпасГид, 2014) – про бабушек, своих и названных. О «Помощнице ангела» я уже писала, но там бабушка все же играет вспомогательную роль, а вот в «Доме П» бабушка ни много ни мало – главный герой. Она и впрямь геройская бабушка, да еще с явными авантюрными наклонностями.

Меняются времена – меняются семьи. Когда-то бабушки были обязательной частью семьи – кто еще будет сидеть с детьми, если не бабушка. Это была отличительная черта советской семьи – бабушка, горой стоящая за внуков, стирающая, убирающая, готовящая на всю семью, все делающая, чтобы только мама, как и всякая советская женщина, могла работать. Теперь же все иначе, Теперь папа-финансовый директор готов отправить бабушку «на покой» в дом престарелых, который деликатно именуется «санаторием».

Это слово «престарелый» не хочется выговаривать полностью, вот оно и сокращено до первой буквы. Сразу вспоминается один герой из сказки Вениамина Каверина «Легкие шаги». Чудный был человек, но только о пенсии с ним нельзя было заговаривать, а если уж очень захочется, поскорее надо сказать какое-нибудь другое слово на эту запретную букву.

Престарелый – действительно противное слово, и бабушка Женя его просто ненавидит. Она довольно-таки необычная бабушка, котлеты она, конечно, жарит и борщ варит, но по вечерам она, вместо того, чтобы смотреть сериалы, боксирует с грушей, о чем никто, кроме младшей внучки, естественно, не догадывается.

Вот от этой бабушки и хотят избавиться – с самыми лучшими, между прочим, намерениями. Только для бабушки ничегонеделание, желанный отдых – хуже смерти. Одно дело дома – приготовить, постирать, рогалики испечь, унитаз починить, с внучкой поболтать, с соседкой посудачить – каждая минута при деле.

Но ее сын так боится старости, что превращает нашу еще полную сил бабушку в совершеннейшую старушку. И вообще ему кажется, что бабушка всех ужасно избаловала. Он за всеми своими жизненными сложностями – ответственный человек, финансовый директор – забывает, что она его любимая мама.

Теперь бабушка наводит шороху и в санатории, все ей не сидится и не лежится. В доме П даже боксерской груши нет, остается только тренироваться на подушке. Вот бабушка и переворачивает этот санаторий вверх дном.

Все кончается хорошо, бабушка возвращается к любимым внучкам, но дом престарелых – это дом престарелых, сколько его не называй санаторием, хотя некоторых улучшений добиться все-таки удалось – благодаря именно этой бабушке. Так что бабушки не только хранят мир, но и переделывают.

На каждую прогулку / надо брать с собою... булку (Даниил Хармс)

Written by Olga Bukhina

В традиции русской словесности всякий взрослый писатель должен что-нибудь написать для детей. От Толстого и Чехова (Пушкин и Ершов не в счет – они свои сказки писали не для детей) до пытавшегося с советской действительностью дружить Маяковского и пытавшихся в этой действительности выжить Мандельштама и обэриутов, а позже и Бродского. У некоторых получалось хуже, у некоторых лучше. Некоторые (Хармс, например) обнаруживали, что они-то и есть самые настоящие детские поэты.

Впрочем, кто знает, что детское, а что недетское? В советское же время группа замечательных актеров собралась вместе и создала изумительную пластинку «Али-Баба и сорок разбойников» – и для взрослых, и для детей. Дети слушали, понимали свое, взрослые слушали, хохотали над своим, благо цензоры в детской литературе были не такие свирепые, как во взрослой.

Вот и сейчас современные «взрослые» поэты собрались вместе и выпустили забавную книжку с замечательными рисунками Юлии Думовой, где каждому поэту досталось по развороту. Почти никто из них ни в чем детском «ранее замечен не был». Впрочем, опять получилось и для детей, и не для детей, что весьма характерно для современной детской поэзии, и не только русскоязычной, но, например, английской. Поэты, похоже, начинают думать про мам и про пап, которым придется по много раз читать эти стихи детям на ночь. Пусть же и им тоже найдется над чем посмеяться.

Поэты в этой книжке собрались очень разные, но для детей они пишут в чем-то похоже. Почти на каждой странице чудные звери – кошки, жирафы, кенгуру и муравьи, всех не перечислишь. Почти все они хорошие и добрые, как полагается зверям в детской книжке. И немножко смешные, и в описаниях, и в картинках. Даже львы совсем не страшные – «у меня есть хвост и грива / это жарко, но красиво» (Мария Степанова).

В детских стихах, оказываются, добреют даже змеи, меня страшно обрадовали добрая кобра – «тебе чего, спросила кобра / и на меня взглянула добро» – и безграмотная гадюка – «погоди-ка ты, гадюка / да уж ладно, погодю-ка» (Олег Юрьев).

Но есть и опасные звери наподобие Гумбандзука, и чтоб не так страшно было, приходится набираться храбрости, уподобляя стих «Коньку-горбунку» – «сам заляг противу ветра за четыре километра» (Леопольд Эпштейн). Правда, вместо отборного пшена зверю полагается колбаса. Колбасу, оказываются, любят и соломенные чучела – «соломенное чучело у лесополосы / отчаянно мяучило, просило колбасы» (Павел Гольдин). Впрочем, кто же ее не любит? Самая что ни на есть детская еда, все, наверно, помнят, как хотелось в детстве запретной колбасы.

Все в этих стихах соответствует росту ребенка, который умеет найти «бусинку, шпильку, монетку, иголку, скрепку» (Вера Павлова). Маленький человечек живет в дружбе с маленькими предметами. А вот если что покрупнее – так, прямо, беда. Какие волшебные дети! / Едва прикоснутся к чему, / Глядишь, оно и сломалось, / Пойди-ка пойми почему (Герман Лукомников).

Получилась очень светлая книжка, в ней светло даже ночью, столько в ней светлячков и звезд – «на третьей от cолнца планете / на карту звездного неба земляне / карманным фонариком светят» (Вера Павлова).

И главное помнить, «как смешно писать стихи / хи-хи-хи-хи-хи-хи-хи!» (Герман Лукомников). И писать про стихи тоже ужасно смешно.

 

Внесоветское – «Дом в сто этажей»

Written by Olga Bukhina

Всем известно, что новое – это хорошо забытое старое. Вот и эта книжка, несмотря на то, что была написана пятьдесят лет назад, читается удивительно свежо. Незатейливая история про ребенка, у которого папа-геолог и мама-повар-геолог уехали в геологическую экспедицию. Веселый такой, бойкий ребенок. И только к третьей странице становится понятно, что ребенок этот – девочка, второклассница Светка Мухина. Осталась Светка на попечении дяди, маминого младшего брата-шофера, который считает, что девочкам пристали огромные банты и нарядные платьица и не разрешает бедной Светке даже петь на улице.

Обычная советская жизнь, нет, не советская, внесоветская, просто человеческая. То, что происходит с этой маленькой девочкой, ее отношения с любимым дядей, ее желание носить комбинезон вместо платьица, лазить по деревьям и не носить огромного банта (как тут ни вспомнить Глазастика из «Убить пересмешника»?) так понятны, так жизненны. Такое с девочками происходит всегда, независимо от того, в какой стране мы живем, и какой на дворе век или режим.

Называется эта книга Сергея Вольфа «Дом в сто этажей» потому, что мечтает Светка построить огромный дом и поселить в нем всех, кого она любит – папу с мамой, дядю, сестру Катьку, которая не сестра ей вовсе – нашлись ее пропавшие в войну настоящие родители, веселого летчика Тима, любимую учительницу Кларушку и многих-многих других хороших людей. Потому что книжка эта – о хороших людях.

Вторая история – о принце из 1-го А, а на самом деле просто маленьком мальчике, который мечтает стать сразу семерыми разными людьми: принцем, хоккеистом, продавцом мороженого, дрессировщиком, писателем, космонавтом и – первоклассником. Особенно важно стать хоккеистом: «принца, между прочим, на улице вовсе не каждый узнает, а хоккеиста — каждый». А главное – хоккеистов «кормят мороженым и поят соками, чтобы они всегда были в форме. И форма у них красивая, с номером и фамилией». Что может быть прекраснее? Прекраснее может быть только стать настоящим первоклассником.

Эта книга вышла в издательстве «Самокат» в серии Ильи Бернштейна «Родная речь». Чудесные черно-белые рисунки Анны Романовой удивительно подчеркивают нежность и доброту этих, на первый взгляд таких простеньких историй.

Лагерный писатель

Written by Olga Bukhina

«Случайно на ноже карманном найди пылинку дальних стран. И мир опять предстанет странным, закутанным в цветной туман!»

Не знаю, любил ли Леонид Соловьев Александра Блока, но этой тягой к странствиям, «охотой к перемене мест» насквозь пронизаны его книги о Ходже Насреддине, легендарном герое, защитнике бедных, обиженных и угнетенных, враге богачей и мошенников, веселом, не лезущим за словом в карман бродяге, обожаемом простыми людьми и ненавидимом вельможами и шахами. Воистину «Возмутитель спокойствия». Лучшего названия нельзя было и придумать.

Соловьев вряд ли ставил себе задачу написать детскую книгу, так получилось. Как же я любила эту книжку в детстве! Перечитывала несколько раз, не могла оторваться. От нее веяло такой свободой, или, как говорили в старину, вольностью. А написана она была в совсем несвободные времена, и как мы теперь знаем, достаточно скоро после ее написания автор лишился этой самой свободы и продолжение истории писал уже в сталинском лагере. Об этом подробно написано в справочном материале к изданию второй книги Соловьева, «Очарованный принц», которая только что увидела свет в издательстве «Терефинф». И что меня больше всего поразило – автор уже сидел в лагере, а переиздания первой книги все продолжались – такой невероятной популярностью она пользовалась. Недавнее издание «Очарованного принца» сопровождается и интересной статьей Наталии Пригариной о суфийских мотивах в книге. Эта тема играет немалую роль в повествовании. Еще раз представьте себе автора, который сидит в ГУЛАГе и пишет книгу, пронизанную идеями суфизма.

«Очарованный принц» вышел в  «Проекте А и Б» Ильи Бернштейна. В этом году Бернштейн получил Премию Маршака за серию книг  «Родная речь» (издательство
«Самокат»). Для этих серий Бернштейн ищет ранее публиковавшиеся, но слегка (или не слегка) позабытые книжки. В изданиях очень важен справочный аппарат
- история написания книги, рассказ об авторе. Некоторые из этих книг для маленьких, другие - для детей постарше. Начался проект еще в 2009 году. Многие подзабытые имена вернулись к читателю: Илья Зверев, Максуд
Ибрагимбеков, Виктор Виткович и Григорий Ягдфельд, Софья Прокофьева, Вадим Фролов, Сергей Вольф.

Надеюсь, «Возмутитель спокойствия», первая книга Соловьева, тоже скоро будет переиздан. Это, как отмечает сам Бернштейн в послесловии, настоящий «плутовской роман». Да еще роман о путешествиях, мечты о которых не дают спать многим детям. Эти мечты подстегиваются прекрасными книгами. Вместе с Жюлем Верном и Майн Ридом воображение моего поколения уносилось в дальние страны, недоступные в жизни реальной. Помогали и отечественные книги, «Вамбери» Николая Тихонова, «Водители фрегатов» Николая Чуковского. Путешествия манят в детстве, зовут в дальние страны и не дают усидеть на месте в юности, утешают в моменты жизненных невзгод в зрелые годы, дарят радостные воспоминания в старости.

Теперь дальние страны уже не такие дальние, до них порой можно и добраться. Но читать о них и об их прошлом не менее интересно. Особенно, когда герой книги – Ходжа Насреддин, и можно, «облачившись в халат усердия и вооружившись посохом терпения», отправиться с ним в путешествие. Он так легок на подъем, всегда в дороге, неугомонный странник, зовущий за собой. Он борец за справедливость, помощник тех, кому хуже всего. Он никогда не проходит мимо несправедливости и жестокости и всегда готов придумать, как наказать (часто просто смехом) сильных мира сего, которые не ведают жалости, не знают сочувствия. И в ответ он окружен любовью – других книжных героев и многочисленных юных (и не только) читателей.

Невероятна судьба Ходжи Насреддина, еще невероятнее судьба автора этой книги, не погибшего, не сломавшегося. Он, как и его герой, сумел перехитрить тирана.

Reminder: WGRCLC Meeting in San Antonio!

ASEEES 2015 is just around the corner!

Don't forget our upcoming WGRCLC meeting at the ASEEES Conference in San Antonio at 5:00-6:45pm on Thursday, November 20th at the Marriott San Antonio Rivercenter, 6th, Suite 618.

Please join us there!

История с географией № 2

Written by Olga Bukhina

Да, Питер не забыт. В «Городском ралли Санкт-Петербурга» Хельги Патаки, изданном "Самокатом", девять маршрутов: Петропавловская крепость, Парадный Петербург, Золотой треугольник, Стрелка, Васильевский остров, Литейная часть, Владимирский квартал, Коломна и Каменноостровский проспект. Гуляй не хочу.

Есть и другие книги, специально написанные о Питере, не путеводители для взрослых, а увлекательные рассказы для детей. Любовь Шиф несколько лет назад выпустила две книги «Путешествий по Петербургу с Аликом и Гусариком». Это сказка-путеводитель, в которой ведется рассказ о знаменитых зданиях и исторических событиях, об императоре Петре Первом и о строительстве российского флота, недаром же город Петра – морская столица. А совсем недавно Любовь Шиф опубликовала и еще одну историю о своем городе, «Сказки феи Летнего сада». В этой книжке по городу летают невидимые простым смертным феи – фея Летнего сада, фея Марсова поля, фея Зимнего дворца. Оживают известные всем городские скульптуры – Медный Всадник и Нептун Ростральных колонн, дедушка Крылов и статуя Ночи в Летнем саду. Есть и новые памятники – Чижик-Пыжик на Фонтанке и Петропавловский Заяц, уютно устроившийся на деревянной свае посреди Невы.

О Питере не забывают и "Настя и Никита". О строительстве Петербурга и его главного проспекта рассказывает книга Дины Арсеньевой "Пешком по Невскому". Представьте себе, царь Петр повелел всем жителям, чьи дома стоят на Невском, мыть улицу раз в неделю – каждому у своего дома. Даже трудно вообразить себе такую чистоту. И что еще удивительней, почти все каменные дома, построенные на Невском проспекте, уцелели до наших дней. Когда-то Аничков мост, еще деревянный, разводили, чтобы по нему не пробрались волки из леса. Не только ребенок, но и взрослый, может узнать из этой книги много нового.

Хельга Патаки написала книгу "Мосты Петербурга". Что Питер без мостов? Оказывается, никто не знает точного количества мостов в городе. Царь Петр хотел вовсе обойтись без мостов, пусть лучше будут корабли да лодки. А уж когда появились мосты, проход и проезд по ним был платным, с экипажа по три копейки, с воза по две, с пешехода по копейке! Разнообразие питерских мостов поражает, за право стоить мосты в городе сражались лучшие инженеры и архитекторы, включая знаменитого Гюстава Эйфеля, творца парижской башни. Кого только нет на мостах – тут и кони, и львы, и сфинксы.

Совсем недавно вышла книга Дины Арсеньевой об Эрмитаже, "Эрмитаж. С этажа на этаж". Здесь и о строительстве царского дворца, и о коллекции предметов искусства, появившейся при Екатерине Второй, и о любимом уголке моего детства – Рыцарском зале. Сначала картинами и скульптурами любовались только цари, но с середины девятнадцатого века в музей мало-помалу стали пускать обычных людей, а в этом году Эрмитажу – дворцу и музею – исполнилось 250 лет. Не забыты в книжке и знаменитые эрмитажные коты, которых в музее никак не меньше семидесяти. Лишних отдают на усыновление, и взявший кота из Эрмитажа получает право бесплатного посещения музея.

Феномен подобного интереса к малейшим деталям истории Москвы и Питера заслуживает своего исследователя. А как насчет других российских городов, кто напишет о них?